Ольга Новикова - Каждый убивал [Журнальный вариант]

А как наша с ним встреча началась! Все было на мази… В последний момент сорвалось! В самые последние секунды…

Почему-то Глеба винить не хочется… Может, еще что и выйдет с ним… Судьба сведет или сама ей помогу…

Витек… Из-за него шанс упущен!

Структурированное бешенство, как недомогание с поставленным диагнозом — переносится легче. Ада вдруг раз — и успокаивается. В конце концов, что такого страшного случилось? Какой вред ей нанесен? Да никакого… Не получилось извлечь выгоду… Бывает… Бывало… Урок… В следующий раз буду на стреме, не дам себя облапошить…

Как часто случается — звонок на мобильник переводит эмоции в другой регистр. На дисплее — Лариса Борисовна.

— Срочно приезжай! Домой! Можешь? Ты где? Бери такси! Я оплачу! Ты уже знаешь? Нашли, кто убил Светлану Бизяеву! — тараторит клиентка, не оставляя паузы, чтобы можно было ответить хоть на один вопрос. — Что-то слишком быстро нашли… Не стрелочник ли? Сегодня прием в Кремле… Виктор Рюрикович там точно будет… Я все разузнаю…

Напряжение, под которым Ада жила последние дни, спадает. Убийцу поймали! Или только определили, кто убил? Но ей-то все одно. Значит, она больше не под подозрением! Эх, зря свою съемку показала Витьку… Из-за него рассталась с такой ценностью… Приятно было пересматривать… Чего боялась? Никто бы никогда не меня не подумал… Смелее надо жить!

И востребованность тоже бодрит. Не могут они без меня обойтись…

От Крылатского до Рублевки — рукой подать. Поеду на маршрутке. Это все равно что на такси, ничуть не медленнее.

Ада крохоборничает — как все люди, мечта которых сколотить капитал вряд ли сбудется. По-крупному надо мыслить, а не подсчитывать копеечные приходы-расходы.

Скажу Ларисе Борисовне, что ехала с противоположного конца Москвы… Из Выхина или со Щелковской… Нет… Это выгоднее, но районы непрестижные… Надо марку держать. Скажу, что с Юго-Западной неслась. Пусть богачка раскошеливается… Пустячок перепадет на карманные расходы, а приятно…

Ада осматривается… Рекогносцировка местности. Витек далеко впереди… Ковыляет на своих коротких ножках к подземной яме. Оторвался от нее и даже не оглядывается. Отлично! Пусть сам проваливается в метрошное подземелье. Не взлетит он с этого “Крылатского”. Надеюсь, больше никогда не встретимся!

— Ни-ког-да!

Невысокий старик внимательно смотрит на Аду. Она вдруг понимает, что говорит вслух и довольно громко. Стыдно… И страшно. Ей знаком этот цепкий взгляд из-под густых сросшихся бровей… Даже не напрягаясь, она вспоминает охранника у Светланиного дома. Мысли-то по-прежнему бродят возле последнего убийства, так что выбор людей для опознания не так уж велик. И он узнал… По бейсболке? Надо было ее выбросить!

Да чего я боюсь? Убийцу же нашли! — вспоминает она, но тревога только усиливается. Вдруг Лариса Борисовна что-то перепутала? Глеб же только что ничего не сказал… Депутатка знает, а следователь нет? Быть такого не может! Или он скрытничал?

Зачем?!

Голова опускается вниз, а ноги несут вперед, прочь от всего, что тут сгустилось… Приходится притормозить, чтобы пропустить автобус, из-за которого не видно, сколько машин мчится вслед за ним по Осеннему бульвару. Не хватало еще помереть под колесами… Ада украдкой смотрит назад. Старик делает шаг в ее сторону.

Она рывком перебегает в неположенном месте на ту сторону улицы. Не спускаться же в подземный переход — мимо соглядатая… Еще и на Витька напорешься…

Издалека видно, что нужная маршрутка трогается с места. Как сумасшедшая, Ада машет рукой, кричит: “Подождите меня, подождите!” — и по проезжей части несется вперед. Услышали-увидели. Машина притормаживает…

Тяжело дыша, Ада высматривает свободное место в самом конце салона. Маленькая победа помогает чуть пригасить непомерное, уже трудно переносимое возбуждение, и ожидаемые заторы на Рублевке почти не нервируют. Удается отключиться и ни о чем не думать.

Где ты, Анжела? Знать бы, что ты делаешь, о чем думаешь…

Смех… Звонкий женский голос… И другой, тоже женский… Сиплое подхихикиванье…

Сон или явь? Непонятно… Где я? Как разобраться?

Анжела смутно догадывается, что надо бы открыть глаза, встать… В квартире веселятся или, может, на улице? Но стеклопакеты не пропускают внешний шум… Может, я окно открыла? Надо встать… Надо…

Внизу живота болезненное давление, горло жжет… Из-за беспорядка в голове не понять, в чем дело… Веки такие тяжелые — трудно поднять, руки-ноги не двинуть…

Никак не устранив неприятные ощущения, Анжела снова проваливается в забытье. Но это уже не полная отключка. Она становится участницей какого-то нелепого триллера… Как будто ей на шею накинута удавка, которую медленно, мучительно долго стягивают сгрудившиеся вокруг нее люди… И каждый старается, чтобы она хорошо его рассмотрела…

Тапир…

Все-таки ненавидит… Более-менее понятно. Я вернулась, нарушила его планы… Но смертный приговор — это уж слишком…

Бизяев…

Ему-то я чем помешала? Насчет Ники никаких улик не раскопала, к убийству Светки никак не причастна… Ну, была мстительность, но прошла же сразу… Мне даже жаль его… Что-то вокруг него происходит, это точно. Но не я же виновата!

Ада… Господи, а она тут при чем? Ну полная же хрень!

Анжела силится открыть глаза, чтобы прогнать морок… и горлу больно… но подсознание подсовывает еще одного участника коллективного действа.

Глеб…

Быть этого не может! Чего только не приснится! Глеб, который помогает найти убийцу Ники… Глеб, который ради меня… У него такая сила внутри… Никому ее не демонстрирует, от всех скрывает… Но я-то чувствую! Да он убьет ради меня… Но не меня же…

Во сне проговорился — наяву поплатился…

Раскашлявшись, Анжела сползает с дивана, босиком по ковру к выходу из комнаты и плечом толкает первую дверь. Уф, попала в нужное место. Сплевывает слизь в умывальник и, прикрыв глаза от яркого света, садится на унитаз. Горло прочищено, мочевой пузырь опорожнен. Вроде можно жить дальше. Правда, в голове гудит… Или это посторонний шум?

И тут она понимает, что в запотевшей душевой кабинке кто-то есть. Странно… Тапир, что ли, приперся в гостевую туалетную комнату? Зачем? Никогда здесь не мылся. Рядом со спальней есть своя, огромная…

— Ты что тут делаешь? — спрашивает Анжела, стараясь перекричать бульканье воды.

— Дурацкий вопрос… — лениво комментирует высокий женский голос.

“Я его где-то слышала…” — мелькает у Анжелы.

— Сейчас домоюсь и выйду… Начинайте без меня… — меланхолично добавляет неопределяемая знакомка из душа.

Не дожидаясь, когда раздвинется непрозрачная створка, Анжела выбегает в коридор и броском к спальне.

Застывает в дверном проеме. Через порог не переступить — как будто преграда тут выстроена. Прозрачная, но рассматривать типичную картину заурядной оргии противно… Не хочу! Увы, сцена сама властно застревает в башке, с самыми обидными подробностями.

Широкая попа нависает над голым распластанным Тапиром… На смуглой глади ни следа целлюлита… А Анжеле приходится вести с ним ежедневную, утомительную и дорогостоящую борьбу…

Возле пуфика валяются Тапировы твидовые брюки, на них раскинуто тонкое, недешевое кружево… Значит, он разделся первым… Или его раздели… Один из лифчиков размера пятого… Это у той, что моется?..

На тумбочке — открытая бутылка “Вдовы Клико” и три антикварных фужера из цветного русского хрусталя, которые она привезла ему из Москвы… “Красный будет только твоим, никому никогда не дам из него пить”, — пообещал тогда Тапир. Обрадовался эстетному и дорогому подарку.

Вранье! Как все, что было у нас с ним.

Надо уйти!

Уйти, не посмотрев на его лицо? Глаза в глаза! Взгляд как выстрел…

Анжела дожидается, пока смуглопопая закончит возиться с правой рукой своего любовника и обернется.

— Присоединяйся! — по-русски приглашает полуафриканка, нисколько не смутившись.

Знакомая телка… Точно! В Аскоте многозначительно кивнула Тапиру, сузила карие глазки, чтобы пульнуть ими в Анжелу, и не остановилась, прошла мимо. Любопытство, тогда нисколько не ревнивое, Тапир не удовлетворил. “Так, с бизяевским бизнесом связана…” Опять этот Бизяев… Значит, не профессиональная шлюха… От этого еще мерзее.